Продолжаю читать цитатничек:
"Милостивый государь! Я с удовольствием убедился в том, что Вы под слоем духовного жира, простодушно принимаемым многими за утонченную эстетическую культуру, - скрываете непроходимый кретинизм и хамство коктебельского болгарина".
(О.Э. Мандельштам, письмо Максимилиану Волошину, 1920 г.)
Мандельштам этот ваш, надо сказать, был пренеприятнейшей личностью. Будете смеяться, но он ухитрился пожить в моей квартире, аккурат в той комнате, в которой я сплю сейчас. Правда, жил недолго, - чуть больше недели.
В 1937 году он возвратился в Москву из ссылки и нуждался в жилплощади, и кто-то присоветовал ему нашу семью - мой прадедушка, Флор Анисимович Митин, приговоренный к расстрелу по делу "Рабочей оппозиции", 1 февраля умер в тюрьме, прабабушка осталась с двумя детьми на руках и очень нуждалась в деньгах. Мандельштам, кстати, денег вперед не заплатил, обещал по истечении месяца. Но денег прабабушка так и не увидела, ибо через неделю с небольшим выставила постояльца с его пожитками вон - великий поэт не придумал ничего лучше, как рубить топором мясо на нашем мраморном столике, который прабабушка очень любила и не продавала даже по крайней нужде. Столик, кстати, с изуродованной светилом советской поэзии столешницей, до сих пор стоит у нас дома.
Когда Мандельштама арестовали вторично, прабабушка только поджала губы и сказала: "Неудивительно".
