На вопросы отвечал лучший рoссийский кoреевед, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН Константин Валерианович Асмолов. Статья oбъемная, здесь приведена 1-я часть, прoдoлжение - пo ссылке
– В уходящем году мы имели целую серию запусков северокорейских баллистических ракет, последняя из которых, «Хвасон-15», по многим оценкам способна поразить цель на территории США. Сторона последних, особенно после избрания президентом Дональда Трампа, крайне негативно воспринимали каждый из запусков, после чего обстановка вновь резко накалялась. Насколько ситуация на корейском полуострове остра сейчас и существует ли риск полноценного военного конфликта?
– На самом деле, было постепенное обострение с периодическими паузами, и вероятность серьезного конфликта продолжает расти.
Однако, дело абсолютно не в Трампе. Если бы президентом США сейчас был кто-то другой, уровень напряженности был бы тем же самым. Единственное, что выделяет фактор Трампа – у него более узкое пространство для маневра. По двум причинам: первая – с учетом внутриполитических проблем, Трамп вынужден демонстрировать, что он «крутой американский президент», а не «марионетка Путина», что естественно, влияет на характер принимаемых им решений; вторая – люди, считающие себя американской интеллектуальной элитой, отказали Трампу в поддержке, и из-за этого круг его экспертов составляют люди, скажем так, довольно странные. Стань президентом любой другой человек, и он (или она) оказалась бы в такой же ситуации выбора из двух зол, когда и воевать не решаешься, и договориться хотя бы на какое-то принятие северокорейских требований попросту нельзя.
Теперь что касается аргументов «за» и «против» потенциального конфликта. Можно обратить внимание, что за конфликт выступают не столько военные, сколько политики. Наоборот, военные, особенно вышедшие в отставку, по сути открыто выступают против силового решения проблемы, указывая на неизбежный впоследствии неприемлемый ущерб; при этом фактор возможностей КНДР атаковать континент пока выносился за скобки, – даже без этого война грозила бы быть весьма неприятной. Причем, в подходе к общему анализу есть проблемы – замутнено информационное пространство, в связи с чем образ Северной Кореи в глазах американских планировщиков сильно отличается от реального образа, и велик риск сделать неверные заключения, исходя из неверных вводных данных.
Можно это проиллюстрировать на простом примере: если всерьез поверить, что Северная Корея – это такое классическое «государство зла» из комикса, то и разобраться с ним можно методами из этого же комикса: убить тирана и разбросать листовки, объясняющие народу преимущества демократии, после чего немедленно произойдет майдан, цветная революция, демократия и всеобщее благорастворение. Но, если понимать, что имеешь дело пусть с одиозным, но стабильным режимом, с высоким уровнем лояльности вождю, с относительно работающей экономикой, сильной армией, то перед тем как начинать войну – подумаешь трижды.
Другая проблема, или, вернее даже группа проблем, частично связанная с предыдущей – это степень демонизации Севера, перешедшая допустимый предел. Ведь одно дело, когда можно сказать, что у нас изменились приоритеты, и вот этот неприятный режим теперь не такой неприятный и с ним можно как-то договариваться, и другое дело, когда противника уже объявили метафизическим злом (а в случае с Северной Кореей произошло именно последнее). Любые уступки «Злу с большой буквы», включая факт переговоров, несут очень серьезный комплекс внутриполитических и репутационных последствий для того, кто на эти переговоры пойдет. Кроме того, степень демонизации естественно накладывает отпечаток и на попытки прогнозирования. Например, тот факт, что в Северной Корее строят новые больницы, лаборатории по борьбе с болезнями и пытаются посылать куда-то врачей, воспринимается исключительно в качестве попыток развития биологического оружия, учитывая «презумпцию виновности». Соответственно, хватает людей, воспринимающих сюжет «Хоумфронта» как вполне нормальный сценарий: сначала КНДР, шантажируя США ядерным ударом по континентальной части, требует вывести войска из Южной Кореи, потом вероломно ее захватывает, а затем угрожает Японии или даже атакует ее. Ведь Ким Чен Ын безумный кровавый тиран! И любые рациональные объяснения меркнут перед этой мотивацией. И для того, чтобы упредить распространение «Зла», по врагу необходимо нанести решительный удар. Внимание! Это не издевка, а аргумент тех республиканских консерваторов, что попали в политику еще до Трампа. Есть и еще один неприятный пункт, который побуждает выступать в поддержку военного решения не только ангажированных и фанатиков, а именно последствия признания ядерного статуса КНДР. Если его признать, и снять ограничения, ранее наложенные ООН, это будет означать радикальную смену мирового порядка. Когда атомную бомбу положено иметь только пяти великим странам, но тут к ним добавляется Северная Корея, все немедленно понимают, что иметь ядерное оружие и межконтинентальные ракеты это пропуск в высшую лигу, а остальное не играет роли, и на выходе можем получить целую серию региональных ядерных гонок при том, что потенциал для создания собственного ядерного оружия в ближайшие 2-3 года есть почти у сорока стран. Оттого сторонники статус-кво, десять лет назад предлагавшие договориться и даже пойти на уступки в обмен на свертывание ядерной программы, в сегодняшней ситуации допускают, что по Северу «придется бить ради общего блага». Затем, ООН в течение почти десятилетия наращивала санкционное давление, но в итоге ничего не добилась, и, если КНДР прогнет ее под себя, возникнет вопрос, – зачем нужна такая ООН и как организация будет разрешать более серьезные кризисы?
– Вместе с тем, ситуация выглядит нерешаемой: пуск ракеты, американо-южнокорейские учения, спустя некоторое время опять пуск и так по кругу. И ни одна из сторон не останавливается…
– А как можно пытаться это остановить? Конечно, существуют надежды, что ситуация будет развиваться по сценарию Карибского кризиса, когда стороны подойдут к пропасти так близко, что в ужасе отшатнутся. Нечто похожее было в 1993 году, когда Клинтону положили на стол доклад с цифрами возможного числа жертв в случае войны с КНДР, но все же тогда ситуация была несколько иной. Но при нынешнем поколении политиков вероятность разрешения ситуации по упомянутому сценарию довольно невелика.
Есть еще известный вариант «двойной заморозки», который лоббируют Россия и Китай, но тут главная стратегическая проблема заключается в том, что проблема именно «замораживается», а не решается принципиально; а главная тактическая проблема – у США железобетонный аргумент: проведение учений есть внутренне дело любой страны, что хотим, то и отрабатываем, а вот Северной Корее ООН запретило запускать ракеты. Так что нельзя сравнивать эти два типа ограничений.
В то же время другие варианты купирования кризиса выглядят еще хуже, поскольку встает вопрос о гарантиях – Северную Корею слишком часто обманывали. Именно поэтому Север теперь считает возможным вести переговоры если не с позиции силы, то с позиции неуступчивости. Но «разрулить» ситуацию в общем можно. Во-первых, все же добиться «двойной заморозки» хотя бы ради разрядки в краткосрочной перспективе. Во-вторых, расчистить информационное пространство от одиозных фейков и наладить информационный обмен между КНДР и США, чтобы они друг о друге больше узнали, это сократит вероятность принятия неправильного решения на базе неверных вводных. В-третьих, можно вспомнить, что шестисторонние переговоры более или менее работали, пока Россия, Китай, и управлявшаяся тогда прогрессистами Южная Корея как-то пытались воздействовать и на Пхеньян, и на Вашингтон. Сейчас Россия и Китай делают что могут, но если удастся затащить в этот лагерь Японию и Южную Корею, что нетривиально, но возможно, это также будет способствовать разрядке. Обеим странам есть что терять в случае войны – как минимум, их морские порты и американские военные базы подвергнутся северокорейским атакам, из чисто стратегических соображений; кроме того, в случае победы в войне, у Юга возникнет масса проблем с «перевариванием» Севера, а у Японии – проблемы с объединенной Кореей, в которой неизбежно поднимется волна антияпонского национализма. В свое время американская сторона пыталась заявлять, что раз шестисторонние переговоры не работают, то имеет смысл принять общую стратегию давления в пятистороннем формате (и потом выдать за мнение международного сообщества), возможно сейчас пришло время уже четырехстороннего формата. Отдельно можно обратить внимание, что в ООН есть силы, которые пытаются найти мирное решение проблемы – подтверждением тому визит в КНДР заместителя генерального секретаря по политическим вопросам Фельтмана, и, хотя это был пробный контакт, некоторые важные предложения были там озвучены.
А кроме баллистических ракет, какое еще вооружение есть у КНДР и какова его полезность в ходе потенциального конфликта? Какие рода войск наиболее развиты?
– Несмотря на то, что с вооружением у КНДР некоторые проблемы из-за общего положения, отметить стоит следующее:
Кроме баллистических ракет, есть и не баллистические – сейчас Север активно разрабатывает зенитные и противокорабельные варианты.
Много артиллерии и реактивных систем залпового огня, крупнокалиберных, дальнобойных и сосредоточенных у границы. Хотя их способность вести контрбатарейную борьбу и возможность разнести Сеул (который находится в 40 км от границы) может оцениваться по-разному, как фактор угрозы их учитывать надо.
Сюда же – большое число ложных целей и привычка заглубляться под землю – большая часть ключевых объектов находятся на такой глубине и под такой защитой, что гарантированно уничтожить их можно только при помощи ядерного оружия. Даже новейшие противобункерные разработки не дают полной гарантии.
Северокорейский «спецназ» численностью под 200 тысяч человек, может, и не спецназ в привычном смысле, но речь идет о бойцах, натасканных на малую войну и диверсионные действия.
– Как известно, против Северной Кореи вводят санкции, начиная с середины двухтысячных годов…
– Серьезное санкционное давление начинается в 2006 году, после ядерного испытания и запрета на запуск баллистических ракет. Эта формулировка, по моему мнению, умышленно некорректно прописанная, запрещает запуски как боевых ракет, так и обычных спутников.
– …в то же время, Андрей Ланьков в одном из последних интервью заявил, что как раз с этого времени парадоксальным образом начинается экономический рост. Как вы считаете, насколько эффективными оказались санкционные пакеты, включая те что приняты в последние два года, и способны ли они причинить стране экономический ущерб?
– Санкции набирали вес постепенно, серьезные удары начались лишь в последние годы. Еще надо понимать, что на самом деле санкции не могут быть направлены строго на остановку ракетно-ядерной программы. Тем более что Северу удалось сохранить инженерную и частично промышленную базу, а уран и плутоний у них свои собственные. К тому же КНДР не является классической страной-экспортером, в отличие от Ирана она менее уязвима, и не получится нанести удар через запрет экспорта.
Затем, задача санкций – резко опустить уровень жизни, чтобы потом возмущенное население потребовало бы от властей пойти на уступки. В случае с Северной Кореей это не работает. Вообще, автаркия режима существовала только на бумаге, – именно с 2006 года, окончательно преодолев последствия «трудного похода», на Севере на сей раз стали выстраивать экономику, самодостаточную в гораздо большей степени. Кстати, что при Ким Чен Ире, что при Ким Чен Ыне, предпринимались усилия по созданию «подушки безопасности». Просто в отличие от Андрея Ланькова, который считает, что нынешний экономический рост – исключительно заслуга реформ, я вижу еще несколько предпосылок развития, благодаря которым последующие стихийные бедствия стало возможным пережить с незначительным по сравнению с 1990-м ущербом. Поэтому, скажем так, санкции оказались менее эффективными, чем планировалось. Но еще и потому, что санкционная стратегия частично базировалась на неверных представлениях о запасе прочности северокорейской системы.
– Изменилась ли реальная позиция Китая в северокорейском вопросе после последнего ракетного запуска? Насколько, по-вашему, Китай реально втянут в исполнение обязательств по применению санкций к КНДР?
Можно сказать, что Китай по-прежнему находится в ситуации неприятного выбора из двух зол и, опасаясь военного решения северокорейской проблемы, он старается увеличить санкционное давление в надежде на то, что подобная политика как минимум удержит Северную Корею от действий, которые будут способны вызвать новый виток обострения. Одновременно Китай защищается от американской политики «вторичного бойкота», которая, похоже, воспринимается в Пекине как потенциально очень чувствительный удар по интересам китайских бизнесменов и политиков.
Возможно также, что Китай меняет стратегию по той же причине, по которой в свое время он поддержал введение довольно жестких санкций еще после четвертого ядерного испытания. Тогда в качестве объяснения этого шага существовали две версии. Первая заключалась в том, что США обещали в обмен на присоединение Китая к санкциям не размещать на Корейском полуострове ПРО THAAD[1], оставив потом Пекин с носом, так как соглашение было джентльменским и никого ни к чему не обязывало. По другой версии, Китай решил воспользоваться ситуацией для того, чтобы, закрутив гайки, оказаться, по факту, той страной, от которой экономическое благополучие Севера зависит в наибольшей степени, а затем, играя на этом, потребовать от Пхеньяна в большей степени учитывать китайские интересы. Нельзя сказать, что тогда эта стратегия сработала, но после съезда КПК, укрепивший свои позиции Си Цзиньпин, по некоторым данным претендующий на третий срок, обязан продемонстрировать себя как ответственного лидера страны, способного быстро и эффективно решать как внутри- , так и внешнеполитические проблемы, в том числе – корейскую. В этом контексте, Пекин, с одной стороны, возможно будет усиливать давление на Пхеньян, требуя от него по формальным и неформальным каналам, поведения более выгодного национальным интересам Китая, а, с другой стороны, предпринимать меры к тому, чтобы в его зоне ответственности не случился бы вооруженный конфликт или коллапс режима. Условно говоря, Север собираются «больно побить», но не забивать насмерть с тем, чтобы спровоцированный кризис позволил бы США и их союзникам осуществить ликвидацию северокорейского суверенитета.
Конечно, в такой ситуации многое будет зависеть как от северокорейской, так и американской реакции. Что одной, что другой стороне в общении с Китаем не стоит перегибать палку. Пхеньяну действительно стоит вести себя осмотрительно и воздерживаться от эпатажных шагов наподобие испытания ядерного взрыва в атмосфере. Как неоднократно писал автор, после подобных действий и для Пекина, и для Москвы скорее всего будет характерна реакция «на этот раз с нас довольно». И Северу придется столкнуться с довольно жесткой позицией международного сообщества; если по каким-то причинам этого не произойдет, автор будет считать красную линию перейденной, и это будет означать, что мы живем в совсем ином миропорядке, в условиях новой архитектуры безопасности, контуры которой заслуживают отдельного анализа.
С другой стороны, Соединенным Штатам тоже не следует излишне давить на Китай или, как минимум, выдерживать баланс кнута и пряника. Если Вашингтон решит, что в ходе очередного американо-китайского саммита председатель Си в очередной раз «сломался», то увеличение давления вызовет протест, одним из следствий которого будет смягчение отношения к КНДР. Не столько из-за симпатий к Пхеньяну, сколько из желания огорчить Вашингтон. Учитывая, как выглядит переговорная стратегия Трампа, который привык развивать успех и понимать под компромиссом фактическую капитуляцию противника, вероятность такого развития событий тоже высока.
И это, увы, означает, что на тактическом уровне политика Китая будет продолжать описываться соотношением двух трендов, которые можно условно назвать «нелюбовью к КНДР» и «нелюбовью к США». В зависимости от текущих событий, будет преобладать то один, то другой, и процесс может оставаться волатильным в течение довольно долгого времени.
– Насколько санкции затронули межкорейскую торговлю?
Ее и раньше было мало, а сейчас практически нет совсем. Но это касается не международных, а односторонних санкций, которые берут начало с так называемых «санкций 24 мая» 2010 года, принятых после странной ситуации с потоплением корвета «Чхонан», в которой всю вину возложили на КНДР.
– В России у КНДР в основном закрепилась репутация бедной тоталитарной страны…
До 2012-2013 годов господствовало представление, что в Северной Корее ничего нет, полная разруха, а успехи случайны. И те, кто до сих пор живет в этой парадигме, так и не могут поверить в самостоятельные успехи КНДР. «Им помогла Россия», «они все украли у Украины» или «жадные хохлы им за что-нибудь помогли». Даже сейчас, когда страна явно начинает демонстрировать успехи то, что северокорейцы могут сделать что-то самостоятельно, просто не укладывается в головах!
…в то же время последние наблюдения говорят о наличии если не процветания, то некоторых частичных успехах на устойчивой экономической базе…
– Скажем так, устойчивая она или нет – это очень интересный вопрос, и понятно, что экономический рост частично связан с эффектом «низкой базы». Но и в Пхеньяне, и в меньшей степени, в провинции, он действительно происходит, вследствие чего и там, и там заметно растет качество жизни.
– А известно ли что-либо об экономической трансформации базиса в Корее начиная с конца 1980-х и по сегодняшний день? Что изменилось в северокорейской экономике за три десятилетия спустя после исчезновения Восточного блока и СССР?
Здесь есть проблема со статистикой, поэтому данные исключительно оценочные. Вообще экономика – не совсем мой конек, и не хотелось бы выходить за пределы своей компетенции. Могу сказать, что я видел строительный бум, что я видел много северокорейских товаров, причем у них разный ассортимент и вполне достойный уровень качества, причем это не только мое мнение – Владимир Хрусталёв, который в последнее время также неоднократно посещал страну, может под этими словами подписаться.
– Применяется на практике директивное экономическое планирование по советскому образцу? Или от этой практики отказались?
Насколько я могу судить, есть заниженный план, который на самом деле директивный, но все выпущенное сверх плана можно продать государству по завышенной цене или пустить на хозрасчет и самофинансирование.
Читать далее: http://rabkor.ru/events/2018/01/22/asmolov_kndr/