Ровно семь лет назад был убит Муаммар Каддафи, после чего Запад поспешно заявил об окончании ливийской войны. Теперь эта война приняла такие формы, каких не предсказывали даже самые мрачные пессимисты, а политику тех лет признал огромной ошибкой даже Барак Обама. Однако она не была ошибкой. Она была и остается преступлением.
Ровно семь лет назад, 20 октября 2011 года весь мир в прямом эфире наблюдал зверское убийство человека. Такова природа технологического прогресса, - с помощью мобильного телефона можно позвонить родителям, а можно заснять мучения живого существа и выложить их в сеть. Технологический прогресс помог разведке НАТО выследить колонну машин с людьми под ливийским Сиртом, французской авиации - разбомбить её, о чем потом с гордостью отчитывался французский Министр обороны Жерар Лонге, а стае нелюдей - растерзать человека, выложив видео своего зверства в фейсбуки и инстаграммы.
Стая одурманенного зверья, науськиваемая коварным и безжалостным хищником, растерзала тогда величайшего ливийского, арабского, африканского поэта, писателя, социального философа, Лидера Революции и создателя Великой Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии полковника Муаммара Каддафи.
Семь лет, как нет Джамахирии, - беспрецедентной, своеобычной социальной альтернативы, оригинального проекта общественного устройства, предложенного им, Муаммаром Каддафи, миру и вслед за советским проектом потерпевшего поражение от людоедского империалистического миропорядка. Нет нынче и самой Ливии, сорок лет лидировавшей на африканском континенте как по уровню, так и по качеству жизни, - теперь это территория хаоса посреди пустыни, наполненная враждой и племенной усобицей, деградировавшая и разграбляемая сильными мира сего. Десятки тысяч убитых в ходе бомбардировок НАТО, десятки тысяч погибших в междоусобной войне, не утихающей вот уже семь с половиной лет, сотни тысяч покинувших страну беженцев и обездоленных, рассеявшихся по земному шару в поисках мира и куска хлеба. 260 тысяч ливийских детей не пошли в школу, а 1400 школ стали казармами для боевиков или ночлежками-перевалочными пунктами для завтрашних мигрантов.
Зато есть два парламента, три правительства - гражданское в Триполи, военное в Тобруке и Совет Шуры в Бенгази, присягнувший Исламскому Государству, - на смену революционным комитетам на крыльях американских и французских самолетов прилетела «настоящая демократия». Столицей ливийского ИГИЛ, по злой иронии судьбы, стал некогда цветущий, а ныне лежащий в руинах Сирт, родной город Лидера ливийской Революции, - теперь там режут головы и отрубают руки, а на центральной площади вместо Зелёной Книги, прославившей её автора, - чёрный флаг и плаха.
В начале 90-х, когда СССР, как и сейчас Ливия, распался в результате спецоперации мирового капитала, - разве что гораздо более протяженной по времени, растянувшейся на десятилетия, и в миллиарды раз более дорогой, - полковник Каддафи пенял хозяевам новой, постсоветской России: «Вы нарушили все свои обязательства, разорвали все договоренности, прервали все традиции дружбы и добрососедства, присоединились к антиливийским санкциям, полностью прогнувшись перед Западом»…. Ливийский лидер намеревался наличными деньгами погасить старый долг в 7 миллиардов долларов России, как правопреемнице СССР. Но тогдашний Министр иностранных дел Козырев, ставший ходячим символом любого и всяческого предательства, сорвал выплату долга - «нельзя нарушать режим санкций против Ливии», Большой Брат не поймёт.
В марте 2011 года в результате непростительной ошибки, которая, как известно, зачастую хуже преступления, Россия, не наложив вето на ту самую злосчастную резолюцию СБ ООН № 1973, фактически санкционировала уничтожение Ливии, убийство её лидера и десятков тысяч ливийцев, - кажется, это дух Козырева обрел плоть тогда, семь лет назад.
Вспомните события семилетней давности, когда за тысячи километров от ливийской пустыни вся Россия («затаив дыхание» - жуткий газетный штамп, но ведь действительно, затаив дыхание) переживала за зелёную армию, следила за ходом наступления на Бенгази, ужасалась бомбардировкам Триполи, смотрела в прямом эфире гонки по Сахаре на джипах-«тачанках», соболезновала родным погибших от «гуманитарной» миссии НАТО детей…. Казалось бы, где та Ливия, и где Россия, и почему странноватый полковник в верблюжьем плаще, казавшийся тогда неуязвимым и бессмертным, стал главным героем российских новостей?… Рациональные до мозга костей штатные аналитики объясняли, что при полковнике «российская колония» в Ливии - военные и гражданские специалисты, инженеры, строители, рабочие, врачи, учителя, дипломаты - превышала 15 тысяч человек, что СССР отстроил авиабазу и железную дорогу в Себхе, атомный центр в Таджуре, газопровод в Мисурате, что сотни ливийских студентов учатся в Москве, Питере, Ростове и Воронеже, что международная интервенция в Ливию хоронит российские контракты на десятки миллиардов долларов, но было тогда ещё что-то, помимо холодного рационализма, что не оставляло сомнений - вся наша будущая жизнь зависит от того, устоит ли Триполи, а судьба мира решается под Сиртом.
И вот Триполи пал, а под Сиртом принял мученическую смерть человек, надолго ставший символом сопротивления Мировому Злу. Полковник мёртв, а мы ещё нет.
Смерть его была жуткой, заставившей весь мир содрогнуться, а вся жизнь - счастливой. Поэту, философу, революционеру, можно сказать, очень повезло.
Он жил полнокровно и беспокойно, оставил яркий след на Земле, был любим народом и ненавидим врагами, погиб как герой, о нем слагают песни, его именем сегодня называют рок-группы, мечети и стадионы, а завтра будут называть улицы, университеты и города. Родившись в драной бедуинской палатке посреди бескрайней пустыни, он не стал одной из миллиардов песчинок, а создал на месте этой пустыни государство с садами, водоканалами, нефтепроводами, приручил подземные реки, извлекая их из-под толщ сахарского песка, поставил «чёрное золото», главное богатство страны, на службу её народа. Он принес народу свет просвещения, превратил Ливию из белого пятна на карте в лидеры региона и континента, заложил основы нового, прогрессивного устройства общества, основанного на социальной справедливости и признании человеческого достоинства, позволившего за 40 лет на машине времени проделать тысячелетний путь из первобытности в цивилизацию. Он строил планы объединения арабского Востока и Африки, помогал коммунистам, борцам за национальное освобождение, фонтанировал идеями общественного переустройства, ставил смелые экономические эксперименты, мирил племена и боролся с архаичными родоплеменными пережитками, - был модернизатором в подлинном смысле этого слова.
Ему удалось превратить Ливию из страны неграмотных бедуинов и мелких ремесленников в страну инженеров и нефтяников, - сделав любое образование, включая высшее и зарубежные стажировки, и любую медицинскую помощь, включая сложные операции, бесплатными, пригласив лучших иностранных специалистов, победив высокую детскую смертность - бич Африки… Он переселил кочевников из шатров, палаток и коробок в современные квартиры, построил библиотеки и читальни. Он практически отменил налоги («Не гражданин должен Джамахирии, а Джамахирия - гражданину») и установил символические цены на продукты, отменил коммунальные платежи и поощрял деторождение, выплачивая достойный «материнский капитал» за каждого маленького ливийца. Скажете, чего бы не быть социальным гарантиям в стране, где нефтедоллары рекой?... Только вот нефтеносных стран много, а социальной справедливости добиться мало где удается.
Ему удалось то, что доселе не удавалось никому, и вряд ли кому удастся в ближайшее время - превратить Зелёную книгу из утопии в реальность, предложить в Белой книге простое, как всё гениальное, решение проблемы, которая многим сегодня кажется неразрешимой. Он оставил после себя десятки книг, сотни стихов, вписав своё имя в историю арабской литературы, покровительствовал поэтам, развивал анархистскую философию, став самым ярким и самым известным анархистом Востока.
Он почти четыре десятилетия жил с любимой женщиной, подарившей ему семерых достойнейших детей, ни один из которых не предал его в тяжёлую минуту, предпочтя изгнание, плен и смерть предательству отца и дела всей его жизни. Один из его сыновей погиб вместе с отцом, другой подхватил упавшее зелёное знамя из рук отца и погиб в бою, третий, приговоренный к смерти и томящийся в зинтанском заточении, будь сегодня на карте единая Ливия и будь в ней свободные выборы, получил бы безоговорочную поддержку сограждан и возглавил бы страну, а их сестра бьётся за имя и честь отца в международных судах, трибуналах и прочих институтах и учреждениях Мирового Зла.
Он в одиночку полгода противостоял всему миру, сбросившему на его страну больше смертоносного огня, чем ранее сбросили на другую маленькую страну - Вьетнам, доказав, что нет ничего невозможного, когда любишь свой народ и веришь в него.
Он, сам того не желая, стал символом уходящего столетия, возбуждая в людях все возможные чувства, кроме равнодушия, и обожествление его сторонниками, и дикая, первобытная расправа над ним врагов тому свидетельство, и зелёные флаги сопротивления, то тут, то там вздымаемые в разных уголках планеты. Долгие годы он будет являться миллионам людей - кому в светлых воспоминаниях, а кому в кошмарных снах и удушливых объятиях нечистой совести.
Он не успел увидеть, как стерта с карты мира страна, процветанию которой он посвятил жизнь. И в этом смысле полковнику Каддафи тоже повезло.