Не обошёл стороной документальный конкурс 41-го ММКФ и биографический жанр. Велика и многолика Россия, и населяют её разные люди: для одних лидер группы «Чёрный обелиск» Анатолий Крупнов («Крупский») - культовый персонаж 90-х, другие его фамилию впервые услышали сегодня, в дни премьеры полнометражного дебюта Дарьи Иванковой «Анатолий Крупнов. Он был». Как бы там ни было, - с тем, что рок-идол Крупнов был блестящим и харизматичным басистом, вокалистом, композитором и ярким символом эпохи, трудно поспорить, и его документальная биография - не только эмоциональный портрет человека и художника, но и точный, хотя и слегка размашистый, портрет времени, эпохи переломных 90-х - лихих и трагических, весёлых и страшных. Жанр ленты можно определить как «апологетический байопик» - Иванкова не пытается скрыть, что искренне и горячо влюблена в своего героя, которого она никак не может помнить при его яркой, но короткой жизни: когда Крупнов в 1997 году умер, режиссёру было шесть лет.
Композиционно фильм собран из архивных съёмок, записей концертов всех коллективов, в которых успел потрудиться неуёмный, не доживший до 32-х лет Крупский («Черный обелиск», «Крупский сотоварищи», «Неприкасаемые», «ДДТ», «Воскресение», «Шах»), интервью с двумя его жёнами и сыном, воспоминаний соратников по рок-сцене (в фильме говорят Гарик Сукачёв, Дмитрий Варшавчик, Юрий Шевчук, Сергей Воронов, Андрей Пастернак, Юрий Алексеев, Константин Кинчев), а также отрывков из немногочисленных телепередач - даже в 90-е лучшие образцы русского рока были неформатны для телевидения, оставаясь по сути андеграундным культурным явлением. По злой иронии судьбы, единственное полноформатное ТВ-интервью, данное Крупновым «Акулам пера» в феврале 1997 года, станет для музыканта последним - он умрет через несколько дней после его записи. Иванкова нарезает несколько знаковых фрагментов передачи, где Крупнов излагает свое кредо, по-гамлетовски философствует, пророчествует, со спокойной улыбкой рассуждая о смерти, с которой ему совсем скоро предстоит встретиться. «Он был» - слова, вынесенные автором фильма в название - это придуманная самим Крупновым формулировка собственной эпитафии, шутливый ответ на журналистский вопрос.
Ни несколько старомодная манера съемки и монтажа, ни отсутствие у Иванковой новомодных кинематографических приёмов и технологий, ни практически полное единодушие в восприятии героя у рассказывающих о нем современников не мешает зрителю, впервые узнающему о существовании рок-музыканта Крупнова с первыми кадрами фильма, к моменту финальных титров искренне влюбиться и в экранный образ, и в Крупнова-человека - именно так нужно снимать киноапологии. Нежные и трепетные интонации рассказчиков, безусловно, попадают в абсолютный резонанс с влюбленностью режиссёра Иванковой. Прекрасен сам Крупский, прекрасны и все любящие его - умело выставленный свет превращает заброшенную квартиру, в которую Иванкова приводит поностальгировать первую жену героя и его сына Владимира, с выражением читающего стихи и письма отца, в волшебное пространство, в святилище. Из Сукачёва, Шевчука и Варшавчика, со слезами обожания вспоминающих своего друга, исходит волшебный внутренний свет. Волшебно всё, связанное с героем, - его джинсы, гитары, усилители, рваные ботинки, вокруг него крутится мир, и на всё важное, актуальное, злободневное мы смотрим его глазами.
Исторические события, определившие облик эпохи, со всей их драматичностью и трагизмом проходят у Иванковой как бы фоном к портрету, служа инструментом и материалом для её импрессионизма, но без них фильма бы не получилось - ведь ни один художник не живет и не творит в безвоздушном пространстве, вне исторического контекста. Вот молодые и зелёные русские рокеры сопереживают грузинам на митинге за отделение Грузии 1988 г. в Тбилиси (трагедии русского рока и его деятелей, от души поучаствовавших в вакханалии разрушения собственной страны, никто не отменял…). Вот следующий, уже внутрироссийский этап саморазрушения - акция «Рок на баррикадах» в августе 1991-го - в кадре молодые и глубоко нетрезвые Кинчев, Крупнов и Гарик Сукачёв кричат «Мы победили!», и тут же архивные кинокадры перебиваются крупным планом сегодняшнего Сукачёва, постаревшего, со слезящимися глазами, говорящего с горечью: «Когда мы прыгали на баррикадах, под землей шел банкет с красной икрой, делили власть… Никто не победил, все проиграли….»
Рокеры, благополучно дожившие до нынешних дней, сегодня сами смотрят на экранных себя тех времен с самоиронией - недаром Шевчук констатирует смерть русского рока, а значит, в значительной степени и себя самого: «Русский рок умер, потому что был некачественным и пьяным». Уничтожающие характеристики верны лишь отчасти - пьяным русский рок был всегда (и тот же Крупнов, как и десятки своих собратьев по рок-сцене, умирает от нездорового образа жизни), а вот некачественным - вряд ли. По крайней мере, был самобытным и самостоятельно пробивал себе дорогу, о чем Крупнов говорит в том самом знаменитом предсмертном телеинтервью: «Я сам себе продюсер, в меня никто копейки не вложил».
Внимательный и цепкий зритель порадуется и другим приметам времени, любовно найденным Иванковой и вплетенным в ткань фильма: прекрасна юная Тина Канделаки, с придыханием берущая у Крупнова интервью, не вырубишь топором слов Отара Кушанашвили «Крупнов - пьяная свинья», и прочие милые мелочи, без которых портрет эпохи был бы неполным.